Исполнитель желаний [СИ] - Анастасия Баталова

— Сам разогреешь. Я с техникой не особенно лажу. Или она со мной. Короче, в моём присутствии она иногда дымится, искрит или ещё как-нибудь выражает своё недовольство, — сообщил Эрн потягиваясь.

— Хорошо. Это уважительная причина. Кирина микроволновка никак не провинилась и вполне заслуживает долгую и счастливую жизнь. Я пошёл. По возвращении хотелось бы видеть тебя одетым.

Заглянув в комнату несколько минут спустя, Билл не обнаружил там Эрна. С неудовольствием признаваясь себе в том, что начинает паниковать, он кинулся обыскивать квартиру. К счастью, местонахождение недавно проснувшегося человека вполне предсказуемо. Юный чародей нашёлся в ванной. Он зачем-то старательно запихивал одеяло в барабан стиральной машины.

— Эй, деревянная башка, ты что делаешь?! — воскликнул Билл, испытывая радостное облегчение.

Эрн обернулся к нему с виноватым и испуганным видом.

— Одеяло, вот, постирать хочу… — пробормотал он.

На передней панели стиральной машины несмотря на то, что она была выключена из розетки замигал красный огонёк. Билл удивленно наблюдал за этим странным явлением природы.

— Я ей, кажется, понравился, — тихо пояснил Эрн, он говорил как будто в чём-то оправдываясь и продолжал выглядеть, как пойманный вор.

— Это как?

— У всякого объекта есть своя душа, если выражаться поэтически, или, иначе, энерго-информационное поле. Ты либо вписываешься в него, либо нет…

— Расскажешь об этом поподробнее, — не слишком вежливо оборвал колдуна Билл, — но не сейчас. Мы спешим. Но на кой чёрт ты вообще это затеял? На мой взгляд, одеяло ни в какой стирке не нуждается! Положи его на место.

— А на мой нуждается! — Эрн рассердился и испугался одновременно, это сложное чувство немедленно изобразилось у него на лице, оно слегка вытянулось и побледнело. Настенный светильник в форме рыбы, истерично замигав, спустя несколько мгновений погас.

Поведение подростка казалось Биллу довольно странным. Он начал мысленно подыскивать ему разумные объяснения.

— У тебя что, энурез? — осторожно спросил он. К счастью, Эрн не знал этого слова. В противном случае, невинное предположение могло бы стоить Биллу жизни. Юного мага явно что-то встревожило. А при таких обстоятельствах сила практически непредсказуема, и бывает достаточно малейшего повода для того, чтобы она обрушилась на источник раздражения.

— Да сам ты этот твой эээ… — Эрн неопределенно потряс руками в воздухе, так, словно это могло помочь ему вспомнить нужное слово, а потом сердито добавил, — я не отдам одеяло.

Вид у него был очень грозный, он спиной заслонял открытый барабан стиральной машины. Будто бы Билл собирался отнимать это одеяло силой!

Стоя в дверях Кирочкиной ванной, он смотрел на Эрна с искренним изумлением, сверху вниз, и вдруг его точно прожгло: на внутреннем экране мелькнуло далекое воспоминание…

Ленивое дачное лето, долгие солнечные дни, Чарли… Эрн удивительно был на него похож. Не внешне, разумеется, а как-то иначе, тоньше, таинственнее. Такие сходства невозможно объяснить, но они всегда бросаются в глаза; это напоминает ощущение, какое испытываешь, когда смотришь на знакомого человека и сам не понимая почему вдруг хочешь назвать его другим именем, которое, как тебе думается, лучше ему подходит, на которое он больше «похож». С виду Эрн и Чарли не имели ничего общего, но они оба как будто бы излучали некие загадочные волны, в этом и заключалось для Билла их неизъяснимое сродство. В какой-то момент ему даже начало казаться, что он видит перед собою своего погибшего друга. Безотчетно он соединил в своём сознании образ Эрна с образом Чарли; это получилось очень легко, ведь Эрну сейчас было почти пятнадцать, точно так же как и пропавшему много лет назад мальчику, он был хрупок и последнее детство так же прелестно и трогательно переплелось в нем с зарождающейся мужественностью, как когда-то в Чарли; поэтому та любовь, которую питал Билл к Чарли тогда так просто перекинулась теперь на Эрна; один мальчик стал продолжением другого, он отражал его, прошлого, давно ушедшего, в реальности, подобно тому, как линза даёт на стене увеличенное изображение маленькой свечки…

— Ну хорошо, Эрн, мы постираем твоё одеяло, если ты хочешь, я тебе помогу, не волнуйся, — мягко произнёс Билл, — только объясни мне, почему это так необходимо, мы ведь друзья, а друзья ничего не должны скрывать друг от друга.

— Я уже слышал эту фразу. От Ехиры. — недоверчиво буркнул Эрн, — меня не купишь дешевыми трюками из карманных справочников по психологии.

— Ладно. Я сдаюсь. — Билл картинно поднял вверх обе руки, он немного обиделся, ведь порыв его дружелюбия был вполне искренним, — Никаких трюков. Просто ты странно себя ведешь, и мне чертовски любопытно. Вот и всё.

Эрн опустил ресницы. Он давно уже ощущал необходимость поделиться с кем-нибудь накопившимися тревогами, поскольку Томми со всеми его хвалеными познаниями в медицине и многолетним гайморитным стажем в своё время не сказал ему ничего вразумительного. Больше друзей у него не было, потом он совершенно неожиданно угодил в плен к Магистру, где их тоже, разумеется, не приобрёл, а Билл Крайст вполне подошёл бы на эту роль, Эрну нравился этот парень, всегда такой весёлый и легкомысленный, но в тоже время — Эрн это чувствовал — такой надёжный. Подростки часто нуждаются в поддержке или совете кого-то на их взгляд более сильного и опытного, особенно при недостаточно тесном контакте с родителями; а бедняга Дирк так много работал, стараясь как можно лучше обеспечить сына, что у него иногда не хватало времени даже просто поговорить с ним, постоянные дежурства изматывали его, и порою, вернувшись со смены, он засыпал прямо за кухонным столом, возле своей недоеденной порции…

Крайст ждал. Он стоял молча, стараясь улавливать малейшие изменения в лице Эрна. Он понимал всю важность момента и боялся каким-нибудь некстати вырвавшимся словцом или небрежным жестом спугнуть зарождающееся доверие подростка.

И юный чародей решился. Он рассказал Биллу про «гной». А тот, выслушивая это весьма любопытное повествование, делал над собою поистине титанические усилия, чтобы не расхохотаться, и в конце концов всё же не выдержал — он мог поклясться, что это самое смешное заблуждение из всех, с которыми ему доводилось сталкиваться в жизни!

— Господи, Боже… — пробормотал он, пытаясь сладить с неудержимой улыбкой, — Ручаюсь, что твоя деревянная башка тверже всякой другой деревянной башки в мире! Гной! Ха-ха! Это ж надо! Ха-ха! Нарочно такого не придумаешь! Что ты делал на уроках полового воспитания в школе?

— Я их прогуливал, — мрачно процедил Эрн.

Реакция Билла на столь трудно давшееся ему признание была для него неожиданной и, пожалуй, даже обидной. Но, что удивительно, она не оттолкнула его от нового товарища. В смехе Крайста чувствовалась и надёжная поддержка, и простосердечное умиление старшего; безудержное веселье этого белозубого парня не только способно было заразить кого-угодно, но и обладало чудодейственным свойством — вселяло в окружающих уверенность и спокойствие. Уж если этот человек смеётся, так значит точно бояться нечего!

— Получается, ничего у меня не загноилось? — на всякий случай хмурясь, осторожно спросил Эрн.

— Детство у тебя загноилось, вот что… — ответил с совершенно серьёзным лицом лейтенант Крайст, — существует болезнь такая — загноение детства. Абсолютно все люди ею в определённом возрасте заболевают. Но, что весьма утешительно, за всю историю человечества от неё никто ещё не умирал.

Эрн смотрел на него доверчиво, благодарно, жалобно.

— Вот что, — Крайст внезапно хлопнул себя по нагрудному карману рубашки, — у меня есть для тебя подарок. Когда я поступал на службу, я отдал эту монетку Айне Мерроуз, теперь она вернула её мне. В своё время, ещё мальчиком, я получил её от самого Друбенса.

Билл не без труда извлёк из узкого кармана золотой империал. У него на ладони монета скупо поблескивала в лучах электрического света.

— Держи.

Эрн нерешительно протянул руку.

Крайст медленно опустил на неё империал и своими руками сжал маленькие пальцы Эрна в кулак.

— В знак дружбы, — добавил он.

— Спасибо, — пробормотал юный колдун со смущённой полуулыбкой.

Внезапно в кулаке у него засветилось. Ослепительно яркое золотое сияние прорывалось наружу между тонкими белыми пальчиками Эрна.

— О, Господи, что это?! — испуганно воскликнул подросток.

Он расправил ладонь. Золотой империал на ней воссиял так сильно, что больно стало глазам; точно маленький кусок солнца, если бы можно было держать его в руках.

— Наверное, Друбенс тогда решил, что я это ты… — тихо сказал Крайст.

Он протянул руку и осторожно забрал у Эрна империал, который, тотчас же перестав светиться, превратился в обыкновенную старую блеклую монету.